Современная культура создает все условия для людей, желающих произвести со своим телом разнообразные модификация, будь то татуировка, пирсинг или даже шрамирование. При этом к отметкам на теле, полученным в результате болезней или травм, отношение кардинально иное — их стесняются, считая уродливыми, и по возможности от них стараются избавиться. Фотограф Софи Майенн из Лондона — одна из немногих, кто пытается поменять отношение к шрамам. В своем фотопроекте Behind The Scars она собирает истории и фотографии людей с теми или иными следами на теле, а заодно помогает им раскрыться перед миром, не стесняясь своих шрамов и призывая других любить себя, несмотря ни на что.
Лео
«Когда мне было 20 лет, я шел по местному парку и вдруг понял, что ворота заперты в том месте, где я хотел выйти. Я решил перелезть через забор, но моя нога соскользнула, и я в двух местах ударился лицом об острые края забора. Шипы прошли через мое лицо. К счастью, охранник заметил, что случилось, и вызвал скорую. Я понимаю, что происшествие не прибавило мне красоты, но я продолжил нормально жить. Люди часто думают, что я хулиган, раз мое лицо «украшают» шрамы, но я ведь на самом деле неплохой человек».
Майя
С тех пор как этой молодой девушке поставили малоизученный диагноз буллёзный эпидермолиз, состояние ее кожи постоянно ухудшается. Из-за повсеместных эрозий на коже и слизистых оболочках она буквально не может выйти из дома, не укутавшись с ног до головы в одежду, да и это она может делать, лишь превозмогая страшную боль. Участием в проекте «За шрамами» Майя хочет привлечь внимание ученых к своему редкому заболеванию, лекарство от которого жизненно необходимо пусть и небольшому, но все-таки существующему числу людей.
Джейми
«Я родился на 24 неделе беременности и весил менее 1 килограмма. Большой шрам на моем животе — это то место, где моя не полностью развившаяся кишка привела к образованию ран в кишечнике и заражению крови. Шрам на моей шее — это место, где была помещена трубка для подачи лекарства. Моя мать говорила мне, что мой шрамы со временем должны уменьшаться, но вместо этого они росли со мной в качестве напоминания о том, что всегда нужно ценить свою жизнь и здоровье».
Мерси
«Мои шрамы — от огня в результате домашнего насилия. Меня хотели сжечь в возрасте 29 лет, а затем последовала долгая реабилитация. Я люблю свои шрамы за то, что они делают меня той, кем я являюсь сегодня. Я называю их своими самыми драгоценными и дорогими ювелирными украшениями, которыми владею. Я выжила, и если этот снимок и моя история могут помочь кому-то, то это будет настоящим счастьем для меня!».
Билли
«В 18 лет у меня был диагностирована Саркома Юинга, редкий рак кости, который поражает преимущественно молодых людей. До моего диагноза я никогда не слышал о Юинге и понятия не имел, насколько это повлияет на мою жизнь. Часть процесса лечения включала в себя замену бедренной кости титановым протезом, что привело к образованию шрамов в области моего бедра. Раньше мне казалось, что шрамы — это признак моего несовершенства, но со временем я научился рассматривать их как символ выздоровление и шанс на долгую жизнь».
Мерси
«Мои шрамы — от огня в результате домашнего насилия. Меня хотели сжечь в возрасте 29 лет, а затем последовала долгая реабилитация. Я люблю свои шрамы за то, что они делают меня той, кем я являюсь сегодня. Я называю их своими самыми драгоценными и дорогими ювелирными украшениями, которыми владею. Я выжила, и если этот снимок и моя история могут помочь кому-то, то это будет настоящим счастьем для меня!».
Адель
«В 2014 году у меня была диагностирована Саркома Юинга (злокачественная опухоль костного скелета). В течение года я прошла химиотерапию и несколько операций по пересадке кости в мою руку, для чего врачи брали кусочки кости из моей же ноги. Спустя какое-то время пересаженная кость сломалась, а у меня состоялась крупная операция, которая заняла 8 часов. Еще через два года их уже было 10 на моем счету. Последняя прошла буквально недавно, в ноябре 2017-го года».
Дэвид
«Шрамы на моей левой руке — это последствия вреда, который я сам себе нанес за последние 7 лет. Шрам же вверху живота является результатом операции по извлечению реберного хряща для восстановления моего левого уха».
Изабелла
«Летом 2015-го года в моем доме случился пожар, моя одежда и я сама были в огне. Я провела лето в ожоговом отделении на Фулхэм-роуд. Сейчас мои шрамы и кожа продолжают меняться, но я никогда не чувствовал себя более красивой».
Эллен
«У меня есть шрамы и растяжки на левой ноге из-за проксимального суставного фокального дефекта, с которым мне суждено было родиться. Именно это стало причиной того, что мне пришлось пережить несколько операций еще в очень юном возрасте. Но лишь недавно я начала чувствовать себя уверенно, полностью приняв и полюбив свою внешность и свои шрамы».
Свежие комментарии